— Александр Михайлович, главный вопрос для любого руководителя региона сейчас – ситуация с распространением коронавируса. Как вы оцениваете обстановку в крае?

— Ситуация с коронавирусом в Забайкалье под контролем, она улучшается. По-прежнему сохраняется рост новых случаев, но он уже умеренный – 60-80 человек в день, это 2-4%. Это свидетельствует о том, что, скорее всего, мы должны выйти на плато, графики уже показывают выход на горизонтальную линию. Но, скорее всего, мы длительное время будем находиться на высоком уровне заболеваемости – на пике второй волны пандемии, но критическая точка уже пройдена. Как я уже сказал, ситуация обнадеживает, она управляемая и имеет положительную тенденцию. Этому способствовало в том числе достаточное количество коек для больных коронавирусом, развернутых в регионе. Сейчас у нас 2080 коек, свободных – 15%. Мы продолжаем вводить новые койки, только за последнюю неделю ввели еще 180. Учитывая, что бурного роста заболевших мы не фиксируем, в медицинских учреждениях гарантировано стабильное обслуживание пациентов.

— В дальнейшем вам понадобится дополнительная помощь федерального центра?

— Нам во многих вопросах сейчас нужна помощь федерального правительства. Допустим, у нас не все койки для больных коронавирусом оснащены кислородом. По нормативам таких коек должно быть 70%. Несмотря на то, что у нас сейчас такой потребности в кислороде нет, оснастить койки аппаратами ИВЛ и иметь резерв с кислородной поддержкой необходимо. Мы не имеем права сейчас расслабляться, даже если такой потребности нет, мы должны быть готовы к любому развитию событий. Еще одно направление – обеспечение лекарствами. В этом вопросе нам очень помогают Минпромторг и Минздрав. Но даже с их помощью мы не можем закрыть потребности аптечной сети по всем более-менее значимым противовирусным препаратам.

Коронавирус, естественно, наложил дополнительную финансовую нагрузку на всю систему здравоохранения, расходы очень большие. Нам уже выделили 180 миллионов рублей на обеспечение лекарствами амбулаторного звена и на оснащение и подготовку коек. Но этих денег не хватает. Только на кислородную поддержку, о чем я выше говорил, нам необходимо порядка 110 миллионов рублей. Но в целом денег нужно, конечно же, гораздо больше. Также нам очень помогали и помогают предприятия-инвесторы в оснащении коек, приобретении компьютерных томографов, лекарств, средств индивидуальной защиты и так далее. Так вот, даже при такой существенной поддержке федерального центра и частных компаний эта инфекция все равно требует большего финансирования.

— Вы можете назвать общую сумму, которая необходима региону, чтобы закрыть все оставшиеся потребности?

— На сегодняшний день мы видим необходимость в 70-80 миллионах рублей в месяц, потому что, например, те же самые лекарства необходимы постоянно. Как я сказал уже, еще 110 миллионов рублей нам нужно для того, чтобы дооснастить вводимые сейчас койки кислородом. Вот такие суммы.

— В первую волну коронавируса в Чите был развернут мобильный военный госпиталь, который позже был закрыт. Обсуждается ли возобновление его работы в случае ухудшения ситуации?

— Нам сейчас нужны любые дополнительные койки, но в силу природно-климатических условий развертывать военно-полевой госпиталь в зиму все-таки не целесообразно, поэтому мы обратились к Минобороны России, на базе их военного стационарного госпиталя развернуто 80 оснащенных всем необходимым для лечения коронавируса коек. Кроме того, мы подготовили отдельное помещение под стационар, где вводим дополнительно еще 120 коек. Мы договорились, что военные медики нас укрепят, приедут и будут там работать, помогут нам. Я надеюсь, они приедут со всем необходимым оборудованием.

— В конце ноября министр здравоохранения края уволила главврача медцентра в Чите, почему было принято такое решение?

— Еще в первую волну пандемии нужно было в короткие сроки обучить медперсонал работе с больными коронавирусом. Но еще больше вопросов возникало на уровне амбулаторного звена, потому что тогда мы работали практически только на уровне стационаров. Сейчас у нас большое количество пациентов наблюдаются амбулаторно – семь тысяч человек, в стационарах – еще 1,7 тысячи человек. Пациентов на амбулаторном лечении нужно было поддерживать, следить за их здоровьем, чтобы они не стали тяжелыми и не попали уже в стационар. Перестроить работу именно поликлиник на такое большое количество заразившихся, которых нужно было обслуживать дома, оказалось непросто, там вылезло большое количество проблем, когда нужно было просто правильно наладить работу – обзвоны, назначения и прочее.

К сожалению, в какой-то период времени я ожидал, что этот порядок наведут сами руководители учреждений. Несмотря на то, что министерство здравоохранения ежедневно проводило соответствующие селекторные штабы по организации всей работы, в медцентре в Чите ситуация складывалась нехорошо. Врачи, медперсонал и пациенты оказались в трудной ситуации, их работу просто никто не координировал должным образом. К сожалению, один из пациентов умер в очереди на КТ. Это ужасный случай, все обстоятельства которого нужно детально установить. Но я хочу, чтобы оценку этой ситуации дали профессионалы, уполномоченные органы. Сейчас по этому факту идет проверка. Я надеюсь, что в ближайшее время ее результат станет всем известен.

— То есть вы считаете, что в сложившейся ситуации в городе виновато руководство конкретного медицинского центра?

— Все поликлиники города сведены в один клинический медицинский центр, и там есть руководство, которое должно было организовывать всю эту работу.

— А как вы оцениваете работу главы Минздрава Забайкалья?

— Я оцениваю по результатам.

— Разве ситуация в Чите – это не прямой результат работы министра здравоохранения края?

— Вот я и говорю, я оцениваю по результатам. Какие сегодня обязанности у руководителя министерства здравоохранения? Обеспечивать медицинское звено финансированием, лекарствами, необходимым оборудованием, своевременно принимать нормативные решения. Следить за тем, чтобы применялись соответствующие методы лечения, протоколы и прочее. Глава Минздрава должен следить, чтобы своевременно принимались решения на уровне руководителей медицинских учреждений.

А где у нас оказались проблемы? На уровне скорой медицинской помощи. Там не провели вовремя соответствующие перестройки. То есть были, например, машины, а нужного количества экипажей не нашлось. Я еще раз повторяю: руководители медучреждений в нынешней ситуации должны максимально быстро принимать решения, исполнять наставления федерального центра и Минздрава края.

Еще одним сложным вопросом оказалась работа самого медицинского центра, амбулаторного звена. Там нужно было скоординировать имеющиеся силы, перевести часть на работу с амбулаторными пациентами. Но внутри учреждения этого не произошло, несмотря на то, что все соответствующие рекомендации от министерства здравоохранения были даны.

— Сейчас уже решены проблемы в этом медцентре?

— Да. Сейчас там исполняет обязанности руководителя другой человек. Работа ведется. За прошедшие недели ситуация кардинально поменялась. Например, введено 50 линий для горячей линии по коронавирусу, когда раньше их было только 10. Раньше не было даже элементарной маршрутизации – коронавирусные больные ходили по общим коридорам, поэтому масса заражений происходила именно внутри поликлиник. Сейчас такого нет. Ситуация нормализуется. Сегодня мы делаем КТ в течение 24 часов, например. Недавно вот получили еще томографы.

У нас зампреды правительства лично обследовали каждый медицинский объект, как в нем поставлена работа, и в субботу, и в воскресенье, и днем, и ночью мы глазами видели что, где происходит, как работает тот или иной руководитель. У нас есть предельно детальная оценка каждого из них.

Я не один раз говорил, что нельзя допустить вспышку в медучреждениях. У нас, например, с первого дня работает один из госпиталей для больных коронавирусом, где не было ни одной вспышки коронавируса среди медицинского персонала. А в онкоцентре такую ситуацию допустили. Я лично проводил совещания, предупреждал. В итоге там, где этого точно не должно было быть, допустили вспышку, и большое количество людей заболело, у которых вообще нет системы защиты. Тут предельно ясно, как работают отдельные руководители.

В целом если есть какие-то проблемы в регионе, мы их не скрываем. Но такая ситуация может сложиться на уровне руководства конкретного медучреждения, а это недопустимо. Скрывать что-то бессмысленно, люди-то все видят. Мой телефон есть у всех в крае – поступала масса звонков, сообщений о том, как работает то или иное медучреждение. Это секрет Полишинеля для самих руководителей учреждений.

— А где у вас в регионе проводятся тестирования на коронавирус?

— У нас работают 13 лабораторий – в самой Чите и в районах. Забор осуществляется и на дому, и в поликлиниках, и в стационарах. Мы приобретаем дополнительные автоматические и полуавтоматические станции для тестирования, чтобы всегда был резерв и не было очередей.

— Расскажите о введенных ограничительных мерах в крае, планируете ли вы ужесточать их в случае ухудшения ситуации?

— Я сейчас коснусь вопроса именно экономики с точки зрения вводимых ограничений. В Забайкальском крае десятки лет непрерывно ухудшалась экономическая ситуация, краевой ВРП постоянно снижался. Рабочих мест все меньше, качество их все ниже. Это то, что нас заставляет очень выверено и аккуратно подходить к вопросу ограничений. Мы еще в первую волну старались вводить их очень точечно, только там, где есть прямая угроза заражения. Ровно такую же политику мы проводим и сейчас, потому что она себя очень хорошо зарекомендовала – у нас оказались неплохие экономические показатели в итоге. Конечно, ряд отраслей, как и везде, серьезно пострадали. Тем не менее фундаментального урона экономике мы не нанесли. У нас, как и во всех регионах, введены стандартные требования к работе в условиях пандемии.

— То есть можно сделать вывод, что в ближайшее время вы не планируете вводить новые ограничения?

— Сейчас не намерены. Ситуация пока обнадеживает, но я этого не исключаю. Сейчас все полностью зависит от поведения граждан. Если большинство людей будут соблюдать правила, новые ограничения не понадобятся. В таком случае мы будем потихонечку ограничительные меры даже снимать – школьников в школы возвращать, восстанавливать работу всех объектов.

Если же будет обратная ситуация, люди расслабятся, мы будем вынуждены вводить новые инструменты, чтобы сбивать рост заболевших. Я сейчас понимаю, что сегодня нам уже нельзя допускать большего количества заболевших в неделю, чем есть, медицинские возможности не безграничны. В такой ситуации придется вводить более жесткие ограничительные меры.

— Как вы оцениваете работу системы образования – справляется с дистанционным обучением?

— Во-первых, в первом полугодии мы уже вводили онлайн-обучение, тренировались, поэтому сегодня наша готовность намного выше. Тем не менее ситуация очень разнородная. Тут накладывается фундаментальная проблема – недостаточная оснащенность учебных заведений. В крае почти 300 населенных пунктов не имеют устойчивой мобильной связи, интернета. Но там и школы малокомплектные, где есть возможность проводить обучение в классическом формате. В более-менее крупных школах научились и работают с онлайн-обучением.

— Забайкальский край, как и другие регионы, уже получил первую партию вакцины от коронавируса, как вы планируете распределить ее?

— Мы еще осенью получили порядка 40 доз вакцины для врачей. Сейчас пришло еще 200 доз, их мы планируем направить также на вакцинацию врачей как первоочередной группы риска. Точных сроков начала массовой вакцинации в регионе пока нет. Я так понимаю, скорее всего, это случится уже после Нового года.

— Когда, по вашим оценкам, экономика региона может вернуться к доковидному уровню?

— Если ориентироваться на то, что в следующем году будет угасание пандемии, то я надеюсь, что в 2022 году у нас будет восстановление экономики. Я считаю, что нужны дополнительные инструменты для поддержки того же малого, среднего бизнеса. Целесообразно оказать дополнительную поддержку, чтобы все-таки сохранить занятость, заработные платы, компании на плаву. Конечно, нужно искать возможности. Но для нашего края это непосильно, нужна федеральная помощь.

— Давайте перейдем от ситуации с коронавирусом к общим темам региона. Этой осенью исполнилось два года, как Забайкалье вошло в состав ДФО. Как изменилась жизнь края за это время?

— У нас практически по всем показателям, конечно, с учетом особенностей воздействия коронавируса, – экономическим, социальным, инфраструктурным – положительные изменения. Значительное количество инвестиционных проектов уже начали реализовываться.

В этом году при поддержке президента России Владимира Путина, которая была оказана еще в конце 2019 года, мы помогаем создавать дополнительные рабочие места в сельских районах. К сожалению, уже несколько лет у нас в силу эпизоотической ситуации существенно ограничен вывоз животного скота в 12 приграничных районах. А пастбищное животноводство – это основной вид деятельности, основной источник доходов для сельского населения. Эти ограничения существенно понизили доход сельского населения, они коснулись почти 250 тысяч человек, 40% скота. Сейчас мы финансируем создание убойных площадок, цеха охлаждения и переработки мяса, производства термической переработки, производства тушенки и так далее. Эти проекты, с одной стороны, должны дать дополнительные рабочие места, с другой – создать спрос на мясо. Мы возлагаем большую надежду на развитие сельского хозяйства. В этом году распахали рекордное количество – почти 40 тысяч гектаров. Этот сезон показал рекордную урожайность.

Хочу отметить положительные изменения и в социальной сфере. В 2019 году, например, благодаря решению правительства, наконец-то все школы в крае оснастили теплыми туалетами, у нас в регионе в отдельных районах минусовые температуры достигают 40-50 градусов. Мы строим, ремонтируем и оснащаем значительное количество соцобъектов, в том числе по линии нацпроектов. Мы так или иначе отремонтировали все детские поликлиники, краевые городские учреждения. Ежегодно ремонтируем дома культуры, строим спортивные объекты. Приобрели медицинское оборудование: компьютерные и магнитно-резонансные томографы, маммографы, фельдшерско-акушерские пункты.

— Раз уж мы заговорили о школах, как обстоит ситуация с горячим питанием?

— У нас все школы обеспечены горячим питанием. Здесь надо отдать должное министру образования и поблагодарить его. Есть проблемные школы в сельской местности, где нет пищеблоков, но там будет организована доставка горячего питания.

Возвращаясь к позитивным изменениям в крае, мы активно ведем дорожное строительство, в этом году перевыполнили план – уложили на 20 километров больше поставленной задачи. За два последних года в общей сложности мы отремонтировали 500 километров автодорог. У нас в крае всего лишь 13% дорог имеют асфальтобетонное покрытие, остальные – грунтовые, поэтому нужно активно работать в этом направлении, в следующем году намерены увеличить темпы. Также занимаемся электросетями, ставим задачу привести в порядок все ветхие сети, улучшить надежность электроснабжения, особенно в сельской местности. Там много проблем, есть бесхозные сети.

Благодаря поддержке Юрия Петровича Трутнева, министерства по развитию Дальнего Востока у нас большие изменения в крае. Мы ежегодно получаем три миллиарда рублей на социальные проекты развития, организовываем спортивные мероприятия. Мы работаем с предпринимателями, крупными инвесторами, которые теперь идут к нам благодаря новым инструментам поддержки. Также у нас появились дополнительные отдельные меры поддержки – выплаты на детей, отмена налога на добавленную стоимость на авиационные перевозки. Все это нам сейчас очень помогает. Впервые за несколько лет мы поддержали некоммерческий сектор – провели конкурс на получение краевых грантов среди НКО.

Занимаемся сотовой связью, интернетом. В следующем году проведем интернет практически во все социальные объекты населенных пунктов. С мобильной связью ситуация сложнее, особенно в отдельных селах, где численность населения меньше 500 человек. Сотовые компании не хотят туда тянуть связь на коммерческой основе. Было бы необходимое финансирование, просубсидировали бы сотовых операторов, потому что нужно как можно быстрее обеспечить все населенные пункты мобильной связью.

— Вы обращались с этим вопросом к министру связи Максуту Шадаеву?

— Мы везде обращались. По нашей просьбе даже была внесена поправка в закон о связи, которая обязывает обеспечить соответствующую связь в малонаселенных пунктах. Но вопрос тут в скорости реализации. Сейчас мы ищем возможности ускорить этот процесс.

— Как идет выдача дальневосточных гектаров в Забайкалье? На какие цели их обычно берут?

— Чаще всего берут молодые семьи под жилищное строительство, реже – для сельского хозяйства, бизнеса. У нас есть ряд точек, где люди массово берут гектары. Мы хотим подготовить эти территории по всем критериям – градостроительная документация, необходимая инфраструктура, электроэнергия, дороги и так далее. Будем просить у Минвостока помощи в этом вопросе. Мы должны поддержать людей, чтобы эти вопросы не ложились на их плечи.

— Какой объем финансирования может понадобиться на эти цели?

— От 500 миллионов рублей и больше.

— Что касается Минвостокразвития, вы уже успели пообщаться с Алексеем Чекунковым в его новом статусе руководителя министерства?

— Да, мы в первый же день его назначения пообщались по телефону, подкрепили наши общие подходы к работе. Мы с Алексеем Олеговичем уже не первый год вместе работаем, опыт у нас совместной работы более чем достаточный. Ему не понаслышке знакомы все проблемы Дальнего Востока, в том числе теперь и Забайкальского края. Он всегда с практической точки зрения оценивал ситуацию в крае, поэтому я думаю, мы будем дальше успешно развиваться при поддержке министерства. Повестка взаимодействия у нас уже выработана, будем следовать запланированным мероприятиям, самое главное – быстрее, качественнее и эффективнее выполнять поставленные задачи.

— Вы с Чекунковым еще во время его работы в ФРДВ занимались цифровизацией леса, Забайкалье станет пилотным регионом в системе лесвосток.рф. Расскажите, пожалуйста, какая работа была проведена, и как на сегодняшний день обстоит ситуация в лесном комплексе края?

— Забайкальский край – один из самых пострадавших регионов России из-за неправильного регулирования в сфере лесного комплекса. Когда я стал губернатором, поручил пересчитать количество леса в крае – получилось 17 миллиардов кубов. Все мы понимаем, что было много пожаров, сбыт леса в Китай и так далее. При повторном пересчете эта цифра еще больше уменьшилась – до 11 миллиардов кубов. Я напомню, что у нас находится крупнейший пункт пропуска с Китаем, через который многие годы шла контрабанда леса. В какой-то момент многим российским и не только предпринимателям была предоставлена возможность заниматься лесом бесконтрольно, поэтому ситуация оказалась плачевной. Все это привело к тому, что легальные предприятия на этом фоне не выдержали конкуренцию.

Сейчас правоохранительные органы уже два года активно наводят порядок в лесном комплексе, возбужден целый ряд уголовных дел. Сейчас мы полностью перекрыли работу компаний, которые нелегально вывозили лес в Китай. Кроме того, в этом году мы реализуем несколько инновационных проектов в сфере лесозаготовки, в том числе по переработки отходов – от 40 до 60% леса в зависимости от технологии уходит в опилки, обрезки и прочее. Так вот, эти отходы будут перерабатываться на топливо, которое горит практически бездымно. В итоге у нас не будет смога, который в зимние месяцы стоит в Чите. Помимо этого, появятся новые рабочие места. Мы также рассчитываем найти инвесторов на крупные предприятия лесовосстановления, потому что, конечно, мы потеряли очень большую часть леса. Сейчас мы такую работу ведем.

Работать во всех эти направлениях нам мешает тот факт, что нет объективных данных по лесу, по конкретным лесным участкам, по их качеству и состоянию. Именно поэтому мы реализуем совместно с Фондом развития Дальнего Востока проект цифровизации леса, в рамках которого предоставляем участки по новой модели на конкурентных условиях. Этот проект пока только развивается, я на него возлагаю большие надежды. Тогда мы сможем давать инвесторам объективную информацию и на прозрачных и максимально выгодных для всех условиях давать лесные участки в аренду.

— Вы сказали, что удалось остановить незаконный вывоз леса в Китай. Можете назвать инструменты, которые вам помогли остановить контрабанду?

— В первую очередь это работа правоохранительных органов – таможни, прокуратуры, МВД, ФСБ. Мы перешерстили всех лесных арендаторов. Стараемся сделать систему лесозаготовки абсолютно прозрачной. Сейчас готовим предложения по ужесточению порядка регистрации и контроля работы лесозаготовительных пунктов. Думаю, они будут приняты.

— Расскажите, а как вы боретесь с лесными пожарами?

— Забайкалье входит в тройку самых пожароопасных регионов. Во-первых, мы очень много тратим усилий, времени и денег на то, чтобы заниматься в первую очередь противопожарной подготовкой, оснащением. Во-вторых – на предотвращение таких пожаров, а это информационная и дисциплинирующая работа с населением, с различного рода участниками отношений с лесом. Нужно отучать население пользоваться огнем как инструментом. Многие думают, сожгу мусор, подпалю немного траву, а потом соседняя деревня сгорает. Многое зависит от поведения людей, мы работаем над этим.

Еще одна проблема – у нас 42% населенных пунктов не защищены пожарными станциями, там их просто нет. Разработали программу, где предлагаем создать 40 таких станций в наиболее оптимальных местах. Этот вопрос поднимался весной на совещании у президента. Министр финансов пообещал, что нам выделят деньги. На реализацию программы нам понадобится 3,8 миллиарда рублей. Мы готовы выполнить все за полтора-два года. В этом году благодаря решению Михаила Владимировича Мишустина нам выделили 200 миллионов рублей. Этой суммы хватает на три пожарные станции, которые мы уже оперативно строим. Но нам нужно 40 таких станций. Я надеюсь, поручение президента Владимира Владимировича Путина будет обязательно выполнено.

— После поездки премьер-министра Мишустина на Дальний Восток было принято решение о выделении Забайкалью дополнительных средств на благоустройство. Расскажите, пожалуйста, на что они пойдут и когда начнутся эти работы?

— Мы сейчас большую работу по благоустройству ведем в поселке Чара, куда я недавно летал. Это отдаленный район, там мы ведем работу на территории практически всех социальных объектов – поликлиники, больницы, школы, детского сада, детской школы искусств, музея, спортивных объектов, оснащаем, оборудуем или ремонтируем. Один из проектов в этом поселке – создание современного городского пространства, его стоимость 70 миллионов рублей.

Также мы реализуем еще несколько проектов в ряде населенных пунктов, где намерены благоустроить центральные площади, скверы и так далее. Благодаря выделенным деньгам, я надеюсь, мы поменяем в лучшую сторону облик наших небольших населенных пунктов.

— На совещании по подготовке регионов к зиме в начале ноября премьер-министр Мишустин отмечал, что ситуация в Забайкалье на особом контроле. Какой сейчас статус, какие были проблемы и решены ли они?

— Вся наша жилищно-коммунальная система в очень сложном состоянии. И каждый год подготовка к зимнему периоду дается с большим трудом – все инженерные системы очень старые. В этом году, вероятно из-за коронавируса, Минфин не оказал нам необходимую финансовую поддержку. То есть мы не смогли выплатить компенсации за непокрытые тарифом расходы жилищно-коммунальным организациям. Все это переложить на население тоже нельзя. Мы не можем и не будем повышать стоимость коммунальных услуг. У нас и так коммуналка выше, чем в Москве, а зарплаты ниже. Подготовка муниципальной энергетики в этом году проходила сложно, постоянно срывалась, потому что нам просто не хватало средств. Тем не менее мы выполнили самые необходимые мероприятия, чтобы нормально зайти в отопительный сезон. Но к пику отопительного сезона мы подходим с тревогой, некоторые объекты к низким температурам до -40, -45 градусов не готовы. Также у нас плохая ситуация в организациях ЖКХ, которым мы не смогли выплатить компенсации. У них большие долги, аресты счетов. Мы обращались в правительство, просили выделить дополнительные средства, сейчас этот вопрос рассматривается. Если выделят, решим все проблемы. Еще есть возможность такая, пока окончательно не упущено время.

— Какой объем финансирования вам нужен, чтобы решить эти два вопроса?

— Мы считали с Минстроем, Минэнерго и Минфином России при участии ФАС. На эти цели нам нужно 100 миллионов рублей, чтобы закончить подготовку всех объектов к пикам. Дальше нас будут страховать, потому что многие работы зимой мы уже не сможем выполнить, будем уже по факту устранять аварии. Еще 550 миллионов рублей нужно на обеспечение углем согласно нормативам. У нас в 14 районах дефицит угля. Еще 1,4 миллиарда рублей мы просим на компенсации различным теплоэнергетическим организациям их убытков, которые находятся в тяжелом финансовом состоянии или на грани банкротства. Мы рассчитываем получить эти суммы в этом году.

— Как обстоят дела на ТОР "Забайкалье" и "Краснокаменск"? Ожидаете новых резидентов?

— Ряд крупных компаний рассматривают возможность стать резидентами наших территорий опережающего развития. В целом мы насчитали более 60 проектов с индивидуальным подходом, которые будем реализовывать. Помимо этого, у нас есть модельные проекты в сфере сельского хозяйства, местной промышленности, как я вам уже говорил, проекты, связанные с мясопереработкой, и так далее. Значительная их часть уже в стадии реализации.

Сейчас заключено 17 соглашений на сумму 150 миллиардов рублей, все они уже реализуются. Готовятся еще два десятка соглашений на 20 миллиардов рублей. Еще около 40 проектов находятся в работе, на разной стадии подготовки к запуску. Это самые разные диверсифицирующие нашу экономику проекты, в том числе создание медцентра, санаториев, пансионатов и даже горно-обогатительных комбинатов. Также есть проекты в сфере высоких технологий и, как я уже говорил, в области лесопереработки.

— Глава Ростуризма Зарина Догузова обещала чартеры на Дальний Восток на Новый год. Войдет ли Чита в список направлений?

— Мы надеемся. Но пока нам сложно конкурировать с другими регионами Дальнего Востока, потому что у нас в целом туризм по большей части был всегда транзитный. У нас есть много достопримечательностей, но они были недостаточно обустроены. В прошлом году у нас было 500 тысяч туристов из Китая, сейчас, естественно, их нет. Мы совместно с Ростуризмом разрабатываем подходы и концепцию, чтобы увеличить турпоток в первую очередь за счет соотечественников.

— Александр Михайлович, расскажите, как пройдут новогодние праздники в крае?

— Я бы очень хотел, чтобы Новый Год отмечали как обычно. В России, что бы ни происходило, всегда было особое отношение к этому празднику. Но в любом случае, независимо от формата, самое главное – настроение жителей края. Конечно, хотелось бы, чтобы у людей была возможность выйти на площади, встретить Новый Год вместе, погулять. Хотелось бы провести мероприятия, устроить гуляния. Но точное решение мы сможем принять только за неделю до Нового года, оценив эпидемиологическую обстановку, поэтому пока я рекомендую нашим землякам не строить грандиозные планы, а ориентироваться на семейный уют.

— А как вы лично планируете встретить Новый год?

— Я всегда отмечаю Новый Год в семье. Я считаю, что в нынешних условиях мы все должны отмечать этот праздник дома. Но, конечно, для меня весь Забайкальский край – семья, поэтому если будет возможность встретить Новый год всем вместе на площади, если эпидемиологическая обстановка будет позволять, я буду очень рад. Потом уже разойтись по домам и отмечать в кругу семьи, родных.

— Что вы хотите пожелать жителям Забайкальского края в новом году?

— Хочу пожелать всем счастья в это непростое время. Пожелать здоровья, понимания и терпимости друг к другу. Сейчас нам как никогда нужна поддержка, внимание и забота. Мы с вами знаем, что общество, которое не скупится на взаимопомощь, переживает все трудности, невзгоды и двигается вперед, поэтому я желаю этого своим забайкальцам, да и всем россиянам.

© РИА Новости